Задержанная

Ребекка проснулась, ощущая невыносимую тяжесть в голове и сковывающий холод металла на запястьях. Туман прошлой ночи всё ещё окутывал её сознание, оставляя лишь обрывки воспоминаний о шумном баре и последующем хаосе, который она никак не могла собрать воедино. Она оказалась в мрачной, давящей комнате для допросов, где каждый звук отдавался эхом, усиливая нарастающую тревогу и чувство безысходности. Перед ней сидели детективы Эйвери и Мун, их взгляды были пронзительными, а вопросы – настойчивыми, словно острые иглы, проникающие сквозь пелену забытья. Они говорили о её машине, о следах недавнего столкновения, о человеческой крови, обнаруженной на кузове. Обвинения висели в воздухе, тяжёлые и неоспоримые: предполагаемое смертельное ДТП, жертвой которого стал человек. Паника медленно уступала место отрывочным, тревожным образам. Мужчина из бара, его смех, его настойчивый взгляд – почему он так упорно возвращается в её память? Чем дольше длился допрос, тем сильнее Ребекка чувствовала, что что-то здесь глубоко не так. Не только её память была фрагментарной и обманчивой, но и сама обстановка полицейского участка казалась странной, неестественной, почти сюрреалистичной. Тени играли на стенах, искажая привычные очертания, голоса детективов звучали странно приглушенно, а их вопросы, казалось, вели её по лабиринту, из которого не было выхода. Каждое новое, всплывающее воспоминание, каждый намёк на произошедшее лишь глубже погружал её в пучину подозрения, заставляя сомневаться в реальности происходящего и в собственных воспоминаниях. Она была пленницей не только наручников, но и собственного разума, отчаянно пытающегося собрать воедино разрозненные фрагменты ужасной ночи, прежде чем она окончательно потеряет контроль.